[nick]Sally[/nick][status]раненая пташка[/status][icon]http://images.vfl.ru/ii/1564506595/fb2cae50/27383499.png[/icon][fandom]<br><b>vampire: the masquerade</b>[/fandom][lzz]<div class="lz">мы - разбросанные повсюду мелкие осколки зеркала, хранящие печальные воспоминания</div>[/lzz]
[html]<p style="margin-left: 40px"><font size="2" face="Franklin Gothic Medium">мне грустно на тебя смотреть,<br>
какая боль, какая <b>жалость!</b></font></p>[/html]

  Ночной город - грузный хищник, скрипящий при каждом движении чешуей множества дверей, выдыхающий шумно, с шипением и рыком выхлопные газы через автомобильные трубы, гудящий своим нутром голосами людей. Его сердцебиение вторит ритму множества музыкальных волн, выпускаемых через приоткрытые окна квартир и двери ночных клубов. Его нервные волны перебегают по высоковольтным проводам, искрясь в лампах уличных фонарей и в экранах телевизоров. Ночной город злее того города, который предстает перед людьми днем. Оборотень, перевертыш, он скидывает с закатом с себя одеяние порядочного офисного работника, предстает перед миром в своем недобром свете. Выпускает под лунным покровом наружу худших из худших, истинных охотников, истинных хищников - проституток, воров, убийц. И Сородичей.

  Слившись с людьми, замаскировав нарядами и косметикой истинную суть, они выползают кормить своего Зверя. Сильные оттесняют слабых, сгоняют с сытных угодий, сгоняют к нищающим, гниющим, бледным от сифилиса и гриппа окраинам. Молодняк толпится у кормушек, - клубов, баров, притонов - злой и изголодавшийся, иногда не умеющий скрыть свои истинные намерения и желания. Некоторых из них Сиры только выпустили из-под крыла. Других - даже никогда под него не брали, не учили охоте. Кто хоть на пару ночей старше, тот уже и чувствует, и движется иначе. Хищные тени легко проскальзывают мимо людей, выискивая ту самую жертву, свой священный Грааль на эту ночь. Страшные тени зажимают юнош и девушек по углам, страшно склоняясь над их полнокровными сосудами, одаривая сладко-болезненным Поцелуем.

  [indent] Это - ритуал жизни после смерти.

  Салли проделывает этот ритуал вместе со всеми уже не первый год. Сначала под чутким контролем возлюбленного Сира - она приводила потерянных, брошенных, никому не нужных прямо в их логово, дарила возможность приникнуть к живительному источнику первой, с трепетом и родительской заботой наблюдала, как Птенец учится останавливаться, когда быстрые удары сердца перерастают в глухое разреженное уханье. А потом уже и сама, вместе с Братом, в узких переулках, не дающих шансов на побег, в шумных клубах, в тихих барах, на задрипанных квартирах. Они склонялись над ужином вместе, вслушиваясь в дикий сонм мыслей и чувств друг друга, откликаясь разумом и действием на каждое колебание мироздания вокруг, на пульс крови под руками и губами. Сладкий миг близости с самим собой, со своим отражением в Его мыслях и глазах, растянувшийся на годы. И прерванный. Прерванный на рваные гонки по улицам, крики внутри черепной коробки, на вечные поиски своей оторванной части. Своего "позвоночника", дабы можно было стоять под тяжелым ночным небом, под светом вывесок и отражением окон не склонившись, не распластавшись по асфальту. Стоит ей найти опору, выпрямиться во весь рост, как снова и снова злые холодные руки вырывают ее из мягкого податливого тела, отбрасывая оное в сторону, как ненужное, как неисправное

[indent]  Это - ритуал твоих потерь.

  Сегодня она вслушивается в хищный рык города из окна квартиры. Через окна - глаза ночного монстра - смотрит на улицы, накрытые неярким рваным полотном желто-рыжего света фонарей. На потертом диване рядом с нею ищет свое место в холодном мире живая и теплая Джуд. Она знает Джуд не первую ночь. Не первую ночь приходит в ее квартиру нагло и без стука, осыпая ее речами, пустыми и громкими, как мелочь в жестяной банке гремящими. Джуд все знает. Она добровольно пускает за обшарпанную дверь внутрь старой, словно бы осыпающейся внутрь квартиры. Она кормит ее тогда, когда голоса в голове давят изнутри на череп так сильно, что едва ли представляется возможным сыграть роль элегантной тени, преследующей жертву тихо и уверенно. Джуд выступает в роли лекарства. Практически бесполезного, но разрекламированного настолько, что ты невольно веришь в его эффективность. Она такая же пустая, как таблетка плацебо. Но Салли сегодня достаточно и ложной медицины. Достаточно ее бессмысленных речей, - она открывает рот, но оттуда вылетают лишь рекламные слоганы, шипение помех, почтовый спам, среди всех этих звуков Бушар не находит связи, не может построить из них четкие предложения - чтобы заглушить странный болезненный скрежет где-то в мозжечке. Где-то там, где поселился расчлененный бог, навсегда завладевший подсознанием. Ее теплые ноги касаются холодного бедра Салли, скрытого под черным шелком платья, подаренного возлюбленным Сиром. На коже Джуд солнце с любовью оставило свой след, она смуглая, красиво лоснится в полумраке комнаты. Сильное тело, красивое тело. Оно заставляет Зверя нетерпеливо шевелиться в плену клетки ребер, оно манит своей полнокровностью, живостью, жаром. Стоит Сал отвернуть лицо от окна по направлению к Джуд, изрыгающей тот же бред, что и зомбиящик в углу зала, как жадная хищная суть начинает метаться, давить на ослабленный разум всей силой первородного голода.
- Сочный лакомый кусочек, глупая блеющая о своем овечка, - твердит Зверь, отвергающий все человеческое даже в человеке.
 
  Она опускается на пол перед диваном. Жадные руки мертвеца скользят по лоснящейся загорелой коже - красивой, как шкура дикой лани, скрывающей ту же суть жертвы, добычи. Джуд прячет за смехом свой страх, смешанный с возбуждением, когда Салли утыкается носом во внутреннюю часть бедра, глубоко вдыхая запах жизни, надеясь так хоть на миг стать самой живой, человечной. Бесполезно. Зверь лишь сильнее беснуется, сильнее рвется из плена. Его цепи гремят и Бушар их слышит, слышит также отчетливо, как неровный быстрый ритм сердца. Его цепи разбиваются, разлетаются на звенья в тот же миг, как острые зубы в кровавом Поцелуе проникают под кожу. Зверь вырывается наружу вместе с кровью, выливающейся из бедренной вены, также легко, без лишних усилий. Иссохшиеся, омертвелые внутренности пропитываются алым смыслом жизни, приятной тяжестью опускается кровь в желудке. Дрожащий смех затих и в воцарившейся тишине снова заскребли по костям черепа мысли. Чужие мысли. Болезненные мысли.

[indent] Я нашел твои кости, их истолкли в пыль, чтобы сделать белила для написания картин.

  Зов полон насмешки. Громок, звонок. Словно колокол, раскачивающийся над самым ухом. Колокол без язычка, наполняющий своим звоном только разум безумца. Салли замирает. Холодное тело будто окоченело еще больше. Губы уже не накрывают собой рану укуса, и кровь алой струей стекает по загорелой коже, впитывается в старую обивку дивана. Пятно расползается перед невидящим взглядом Салли, легкие блики на влажной бурой поверхности рисуют карту к некогда потерянным кускам себя. Что там? Что там? Голоса в голове дерутся за право высказать предположение, за право придумать, что из множества потерь сейчас готово превратиться в находку за самым углом старого дома. Что там? Что? Под насмешливый Зов и гомон, Салли одаривает свой ужин последней нежностью, зализывая рану, закрывая перед уходом за собой дверь. Ноги несут вниз по лестницам и наружу ее быстро, но сгибаются тяжело, словно требуя максимум усилий. Голубые мертвые глаза не видят препятствий. Даже Зверь, чей ужин бесцеремонно прервали, затих, затаился, словно бы заинтригованный новой гонкой по городу. Быстрее. Еще быстрее. Через освещенную улицу, через узкий черный проулок, через щель в ограде. Через заросший чертополохом и лопухами пустырь к темной развалине старого дома. Зов покинул ее у самых дверей. Растворился, словно бы исполнив роль проводника. Проводника к очередному осколку разбитого зеркала. К осколку зеркала, отражающего страшные, болезненные картины, нарисованные пальцами вместо кистей. Если бы мертвое сердце могло биться, оно бы зашлось в бешеном ритме. В бешеном ритме боли и нетерпения. Грусти и тоски. Но в этом ритме пульсирует не плоть. В этом ритме пульсирует разум.

[indent] Это  - ритуал вечных поисков, попыток собрать себя. Тебя. Её.